В свой третий приезд в наш город он создаст рисунок с 3D-графикой, что является отличительной чертой его стиля. Новый объект появится на обратной стороне перехода ЮУрГУ, где в прошлом году Данила изобразил «парящие велосипеды». Сегодня идёт подготовка гигантского полотна к нанесению рисунка.
Перед началом работы на своём третьем объекте в Сатке Данила Шмелёв дал корреспонденту «Саткинского рабочего» интервью.
– Данила, насколько пандемия коронавируса и связанные с ней ограничения повлияли на занятость художников на фестивалях, проектах, ведь лето – это основной сезон работы?
– На самом деле, всё отодвинулось или перенеслось – сезон не закончился, посмотрим, что будет дальше. Я большую часть зимы работал над холстами. У меня должна была открыться выставка в Женеве, но в Швейцарии начали закрываться на карантин общественные места, потом эта мера дошла и до России. Соответственно, я не успел открыть выставку – мы провели её в онлайн-режиме, но это немного не то. Подготовка экспозиции заняла много времени и сил, я рассчитывал продать несколько холстов. Часто в работе художника бывает так, что ты индексируешь в будущее, но при этом сейчас ничего не зарабатываешь. В общем, мы показали все работы в Женеве онлайн и потом просидел там неделю на самоизоляции. Вернувшись в Москву, просидел ещё две недели, а потом уже началась всеобщая изоляция. Первую неделю сознательно ничего не делал, потом начал работать над новой серией холстов. Получилось, что как зимой я работал, так и весной, только это уже была вынужденная мера, что немного напрягало. Конечно, фестивали все отодвинулись, очень много интересных проектов, которые должны были быть у меня весной в Европе, слетело. Надеюсь, что что-то из этого получится реализовать в другое время. Первый мурал (часть архитектурного сооружения с живописью – прим. ред.), который я сделал в этом году, – это на фестивале в Нефтекамске за несколько дней до приезда сюда.
– Вы в Сатке в третий раз. Чем Вам интересен наш город?
– Мне интересно реализовывать свои идеи, а в Сатке есть поверхности для этого. Хотя в этот раз я пошёл на некий компромисс в плане того, что делать. Я начал серию холстов с абстрактной геометрией, которую хочу воплотить и в муралах тоже: геометрия уходит вглубь и образуется эффект матового стекла. Фигуры, состоящие из многих одинаковых элементов, имеют объём, и за счёт глубины объёма размываются. Я хотел воплотить что-то подобное: на тёмном фоне сделать светящиеся размывающиеся элементы, то есть спереди они чёткие, а сзади в расфокусе, либо, наоборот – на светлом светящимся фоне тёмные элементы с таким же принципом. Для Сатки я делал эскиз, где есть и тёмные, и светлые элементы, а стекло по идее просвечивает насквозь. Но его мы не согласовали, остановились на другом варианте. В итоге я буду делать другую геометрию, но, на мой взгляд, она не сильно отличается от первоначальной идеи. Мне приятно приезжать в Сатку, потому что здесь всё знакомо – места, люди. Я считаю, этом и «проблема»: чем больше путешествуешь, тем больше мест, куда нужно вернуться.
– Связана ли как-то Ваша новая работа с той, что вы создали в прошлом году?
– Нет, не связана. Они на разных сторонах здания, поэтому вместе их не видно. Принцип там тот же – это некая коробочка с пространством внутри, только прошлогодняя работа с велосипедами выходит немного наружу, а новая – нет. Задача была сделать что-то яркое, привлекающие внимание, поскольку там будет молодёжный центр (имеется в виду креативное пространство «Арт-Сатка» – прим. ред).
– В маленьких городах современное искусство часто сталкивается с тем, что люди просят объяснить его, объяснить, что хотел сказать художник своим рисунком. Как вы считаете, уйдёт ли со временем эта потребность в расшифровке замысла? И нужно ли вообще объяснять искусство, или каждый человек должен видеть в конкретном произведении что-то своё?
– Есть разные виды искусства, я думаю, некоторые из них нужно объяснять. Например, концептуальное искусство, если оно без подписи, а подпись или аннотация – это уже объяснение. В моём случае ничего объяснять не нужно: каждый как хочет, так и поймёт. Тем более что в новой работе и объяснять нечего – это же абстракция. По поводу того, что люди обсуждают, мне кажется, это достаточно важный момент. Это как раз плюс маленьких городов, что после появления какого-то нового объекта, начинается бурление масс. Люди активизируются, это полезно для общества. В больших городах, по сути, это тоже происходит, но немного по-другому: там обсуждение проходит в рамках района или даже квартала, где реализуется стрит-арт-фестиваль или какой-то проект. В маленьких городах бывают негативные отзывы, которые не всегда приятны, но в Сатке я их не слышал. Но, например, в паблике в Одинцово выложен мурал с моей работой: 50% комментаторов позитивно отзываются, а 50% такое пишут, что смешно становится.
– А как вы реагируете на критику – конструктивную и безосновательную, когда «если мне не нравится – значит это плохо»?
– На конструктивную критику я реагирую абсолютно нормально, потому что есть над чем задуматься. А неконструктивная критика в комментариях возникает из-за непонимания. Но не всегда таким людям хочется что-то объяснять, потому что уважения и интереса к другой точке зрения у них попросту нет, они всё воспринимают в штыки. На такую критику я стараюсь не реагировать. Но, с другой стороны, я могу понять этих людей. В Одинцово я делал проект в 20 этажей: там нарисован пластиковый пакет с вырванными кусочками, которые образуют смайл и сверху подвешена люлька с рабочими, как бы закрашивающие мурал.
В этой работе есть подтекст – это как раз то о чём мы сейчас говорим: о взаимодействии художника со зрителями, о непонимании зрителями художника и о недолговечности стритарта, потому что эту люльку рабочие как бы закрашивают. Мой рисунок в Одинцово – это часть большого фестиваля с множеством фасадов. В этом случае я этически имел право создать такой мурал, потому что были разные хорошие художники, которые нарисовали что-то красивое. Местным жителям досталось 35 фасадов и у них есть выбор, на что смотреть, а на что нет. Мой торец – крайний в районе, дальше там начинается лес и платная дорога, с которой будет видно рисунок. Так что в целом он не мозолит глаз. Смысловая нагрузка и суть этого мурала в том, чтобы раздвигать рамки зрителя, потому что, в тот момент, когда я его делал, я знал, что большинство людей не готово в этому. Но при этом это подготовка почвы, чтобы подготовить их к чему-то подобному. Эта такая легализация современного искусства в нашем мире.
– Вы много работаете на Урале – часто бываете в Екатеринбурге и других городах, в этом году участвуете в фестивале «Культурный код», который пройдёт в Челябинской области. На Ваш взгляд, сформировалось ли на Урале какое-то особое отношение к стит-арту, его среда?
– В Екатеринбурге – да, там уже все привыкли и спокойно воспринимают стрит-арт. На другие города, наверное, это тоже начинает распространятся. На Урале проходит много стрит-арт проектов. Вообще, центральная Россия, Урал, чуть-чуть перед ним и за ним – это те места, где проходят все крупные мероприятия. Понятно, что это большая территория, нельзя что-то выделить точечно. В Москве и Питере почти нет событий в сфере стрит-арта. На Юге проходят некоторые фестивали, но всё равно основные регионы – это Татарстан, Башкирия, Урал, начало Сибири, поэтому в плане развития уличного искусства – это самая прогрессивная территория.
Кстати
Ориентировочные сроки проведения фестиваля «Культурный код» – 1-20 августа, но возможно изменение дат из-за эпидемиологической ситуации на Южном Урале.
